 |
|
Электронная редакция выполнена по изданию :
Текст снабжен сносками и комментариями переводчика [в квадратных скобках] . Добавления и пояснения редактора заключены в {фигурные скобки}.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------
ОДИССЕЯ - VIII-ая ПЕСНЯ.
Сближение Одиссея с феаками.
Строки I. Собрание феаков на площади ……………………. 1—56
II. Пение Демодока на пиру ....................................... 57-103
III. Игры-состязания на площади ………………….. 104 - 417 1. Выступления юношей ………………………… 104 2. Оскорбление Одиссея ........................................ 131 3. Выступление Одиссея ........................................ 165 4. Вмешательство Алкиноя ..................................... 235 5. Песня Демодока (об Аресе и Афродите) .......... 256 { или о том, как Гефест поймал в сети любовников … 266-366 } 6. Пляски { и игра с мячом } ……................ 370 7. Чествование Одиссея ......................................... 385
IV. Ужин в доме Алкиноя ............................................ 418—586 1. Подарки и купание Одиссея ………………….. 418 2. Встреча с Навсикаей ………………………….. 457 3. Песня Демодока о деревянном коне ………… 469 4. Вопросы Алкиноя ……………………………. 535
------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Восьмая песня Сближение Одиссея с феаками (33-й день)
Эос блеснула едва золотистым просветом на небе, С ложа уже поднялась Алкиноя священная сила. { [1] } Встал Одиссей, городов сокрушитель, Зевса питомец; Шла впереди перед ним Алкиноя священная сила 5. К морю на площадь феаков, вблизи от судов мореходных. Лишь на площадь пришли, на камнях полированных сели Рядом один и другой. В это время Паллада Афина, [2] Вестника умного образ приняв Алкиноева, город Весь обходила, замыслив устроить отъезд Одиссея; 10. К каждому мужу, к нему подойдя, обращалась со словом: „Вы, феаков вожди и советники, все собирайтесь Быстро на площадь — гостя увидеть, который недавно В дом Алкиноя, вождя благодушного, издали прибыл: Видом на бога похож он, по морю долго скитался." 15. В каждом силу и дух будила такими словами. Скоро заполнили площадь и скамьи на ней феакийцы. Все, собравшись, ему изумлялись, когда рассмотрели Доблести полного сына Лаэрта. В то время Афина Голову, плечи ему красотой озарила небесной, 20. Сделала ростом выше, осанистей, видом полнее, Чтобы всем феакам казался он милым, приятным, Крепким и сильным, чтобы участвовать мог в состязаньях Многих, в коих его испытать они пожелают. Лишь собрались на площадь и в полном порядке расселились, 25. К ним Алкиной со словом ко всем обратился и молвил : «Слушайте все, феаков вожди и советники, чтобы Мог я высказать все, что в груди мне душа повелела: Это мой гость; я не знаю, кто он, но в мой дом он явился; Я не знаю, попал ли с запада он иль с востока, 30. Но домой отправить и срок назначить он просит. Как обычно у нас, мы устроим его отправленье, Ибо никто никогда, если в дом мой пришел как проситель, Здесь не вымаливал долго в слезах своего отправленья. Ну, на священное море мы вытащим черное судно, 35. Новое, в первый раз по морю плывущее; лучших Юношей дайте ему пятьдесят и двух из народа; Весла к уключинам все хорошо приладив, вернитесь Снова сюда. А затем поскорее обед приготовить В дом приходите: всего обильно я предоставлю, 40. Чтобы готовить обед молодым гребцам. Остальных же Всех басилеев к себе скиптроносных в дом приглашаю, Чтобы гостя принять как следует. Но отказаться Я никому не позволю. Зовите певца Демодока, Богу подобного: боги ему даровали искусство 45. Радость в песнях давать, если петь душа побуждает." Кончил так и пошел впереди, а за ним остальные, Скиптры носящие. Вестник пошел за певцом богоравным. Юных дали тут пятьдесят и двух мореходцев, Судно готовить послали на берег бесплодного моря. 50. Юноши к судну когда подошли на прибрежии моря, Черное судно столкнули они на глубокое море, С парусом мачту затем посредине поставили, дальше Весла на кожаных петлях в уключинах прочно скрепили, Белые после того паруса распустили пред мачтой 55. И, чернобокий корабль на якорь высокий поставив, К дому большому пошли Алкиноя разумного. Скоро Комната, двор, галерея наполнились густо мужами; (Старые и молодые во множестве здесь собралися). Им двенадцать овец заколол Алкиной, белоклычных 60. Восемь свиней, двух быков заколоть приказал кривоногих. Кожу содрали, обед приготовили в доме обильный. Скоро глашатай вернулся, певца желанного вел он; Музы его возлюбили, но доброе дали и злое: Зренья лишили его, даровали сладкое пенье. 65.Кресло ему Понтоной среброгвоздное в зале поставил Возле колонны высокой, в средине гостей пировавших, Звонкую он формингу повесил на гвоздь деревянный [3] Возле певца головы, показав, как ее взять руками; Стол Демодоку поставил прекрасный с корзиною с хлебом, 70. Тут же и кубок с вином, чтобы выпил, когда пожелает. Руки простерли они к приготовленным яствам обильным. Но лишь питьем и едою насытились, сколько желали, Муза певца вдохновила воспеть им о подвигах славных Песню, тогда до широких небес вознесенную славой, 75. Как Одиссей и Пелид Ахиллес поссорились как-то, Ибо на жертвенном пире словами они обменялись Самыми бранными, как владыка мужей Агамемнон Втайне обрадован был, что поссорились лучшие мужи, Ибо Феб Аполлон ему предсказал, прорицая 80. В Пифии, месте священном, когда лишь вступил на порог он [4] Каменный, чтоб получить предсказанье; началом то было Бедствий троян и ахейцев, по воле великого Зевса. Пел вот об этом тогда знаменитый певец. Одиссей же Длинную мантию кверху пурпурную поднял руками 85. И к голове натянул, лицо ото всех прикрывая: Слезы свои показать под бровями феакам стыдился. Петь когда прекращал многосветлый певец, с головы он Сдергивал мантию, слезы успев протереть под глазами, Кубок двуручный затем поднимал он, богам возливая; 90. Петь начинал лишь опять Демодок, когда побуждали Лучшие мужи петь, наслаждаясь пеньем прекрасным, Снова тогда Одиссей с головою покрытою плакал. Так скрывал ото всех остальных пролитые слезы. Только один Алкиной рассмотрел, о слезах догадался, 95. Ибо сидел близ него и глубокие стоны расслышал. Слово сказал он тогда феакам веслолюбивым: „Слушайте вы, феаков вожди и советники! Все мы Душу насытили, сколько хотели, как лучшим обедом Так и формингой, с которой пиры неразлучны бывают. 100. Дом оставим теперь и в играх выступим разных, Чтобы гость иноземный друзьям рассказал, возвратившись В землю свою, насколько других мы людей превосходим В беге, в кулачном бою, как в борьбе, так и в прыганьях, в плясках?" Кончил так и пошел впереди, а за ним остальные. 105. Звонкую взяв из рук формингу, на гвоздь деревянный Снова повесив, глашатай повел Демодока за руку (3500) Из дому той же дорогой, которой пошли остальные Лучшие мужи феаки на игры глядеть-любоваться. Прибыли скоро на площадь. Туда неисчетная масса 110. Хлынула. Юношей много смелых уже поднималось. Первыми встали тогда Акроней, Окиал с Элатреем И Наутей с Анхиалом, затем Примней с Эретмеем, Анабесин, Понтей и Прорей вслед за ними с Фоантом; Встал Анфиал отважный, Тектонида сын Полипея, 115. Встал Эвриал, на Ареса похожий, на мужеубийцу, Встал Навболид, по лицу и по стану из всех феакийских Юношей после бойца Лаодама красивее прочих; Встали три сына затем непорочного всем Алкиноя: Старший из них Лаодам, Клитоней многосветлый и Галий. 120. Прежде шли у них, молодых, состязания в беге, Место для бега у них от столба простиралось. Все вместе Быстро они полетели, и пыль поднималась по полю. В беге намного других превзошел Клитоней непорочный : Как длинна борозда в нови, проводимая парой 125. Мулов, настолько же он впереди оказался отставших. Стали затем в борьбе изнурительной те состязаться; В ней, в свою очередь, всех превзошел Эвриал благородый. В прыганье-пляске из всех Амфиал превосходнейшим вышел. Всех Элатрей победил феаков в метании диска, 130. А Лаодам Алкиноид прекрасный - в бое кулачном. После, лишь усладили вполне состязаньями душу, К ним Лаодам, Алкиноя властителя сын, обратился: «Други, сюда подойдите спросить иноземца, какую Лучше он знает игру - состязанье? По росту, по бедрам, 135. Как по сильным рукам, по крепким плечам и по икрам, Так и по видимой силе, — борец не плохой он, и возраст Вовсе не старый его, сокрушен лишь тяжелой бедою; Я утверждаю: ничто, кроме моря, не может настолько Выбить из сил человека, хоть будь он очень могучим». 140. В очередь так Эвриал на вызов сказал Лаодаму: "О Лаодам, с этим словом как следует ты обратился; С вызовом только сам подойди и добейся ответа." Только что это услышал прекрасный сын Алкиноя, Встал, подойдя к середине, и так сказал Одиссею: 145. «Встань, иноземец-отец, испытай себя в состязаньях, Знаешь какие : по виду ты кажешься в них искушенным; Большей славы для мужа, пока на земле существует, Нет, чем та, какую руками возьмет и ногами! Ну, испытай себя, отгони от души все заботы, 150. Ибо недолго тебе дожидаться отъезда в отчизну: Сдвинут уж в море корабль, и гребцы наготове в дорогу.» Так возражая ему, Одиссей хитроумный ответил: „О Лаодам, почему принуждаешь меня, насмехаясь? Мне теперь не до игр, но душа истомилась бедою: 155. Слишком великая боль на долю мне выпала раньше! Здесь теперь я сижу на собраньи в тоске по отчизне Милой своей, басилея и всех умоляя отправить." В очередь так Эвриал с насмешкою выступил прямо: "Гость, непохож ты совсем на мужа, искусного в играх 160. И в состязаньях, каких между смертными много бывает, Но на таких, что на судне своем, во главе над гребцами, Часто морем плывут с товарами, их продавая, Думают лишь о грузе, следят за корыстной продажей, Ищут лишь барышей, — на участников игр не похож ты!" 165. Так, исподлобья взглянув, Одиссей многоумный ответил: „Друг, ты плохо сказал, уподобившись дерзкому мужу! [5] Боги не всех равно наделяют своими дарами, Разумом, ростом высоким, искусством приятного слова ; Внешностью, видом иной привлечь вниманья не может, 170. Но красноречием боги его наделяют, и смотрят Все на него с восхищеньем: уверенно он и приятно Речь на собраниях держит и блещет своим красноречьем; В городе если проходит, глядят на него, как на бога. Видом подобен богам бывает иной и, однако, 175. Прелести нет у него никакой в разговоре с другими. Так по наружности ты прекрасен, красивее сделать Даже и бог не мог бы, но разумом слабый совсем ты! Душу в груди мою взволновал ты мне чрезвычайно, Столь непристойно сказав. Не в играх я не несведущ, 180. Как наболтал ты, всегда меж первых на состязаньях Был я, пока полагался на руки и возраст цветущий; Но из-за бедствий теперь воздержался я, выстрадав много В битвах с мужами, в борьбе со свирепыми волнами в море. Все ж, перенес хоть и много страданий, попробую биться: 185. Слово твое, уязвив меня, взволновало мне душу!" Кончив, мантии с плеч не снимая, за диск ухватился Больших размеров и толще, и всех тяжелее но весу Дисков тех, что метали феаки, одни за другими. В воздухе диск раскачав, рукою могучею бросил: 190.Камень с гуденьем понесся, и в страхе к земле приклонились Все от летевшего камня феаки, гребцы-мореходцы Славные. Каменный диск пролетел через знаки феаков, Пущенный сильной рукою. Афина, принявшая образ Мужа, отметила знак и сказала затем Одиссею: 195. "Даже слепой различит, ощупав твой знак, иноземец, Ибо с другими совсем не смешался и мною отмечен Много всех впереди. Состязаньем утешиться можешь: Дальше иль близко к нему никто не метнул из феаков!" Так сказала. Был рад Одиссей, терпеливый в страданьях. 200. Рад, потому что нашел у чужих благосклонного друга. С большей смелостью он к феакам тогда обратился: "Вы, молодые, теперь перебросьте, — сейчас же сравняюсь С бросившим дальше, или, уверен, его переброшу. Все состязатели, сердце с душой кого побуждает, 205. Все выходите сюда, раз уж так меня рассердили: Буду с любым состязаться в кулачном бою или в беге, (3600) Иль в борьбе; с одним откажусь из всех — с Лаодамом, Ибо я гость у него, — кто захочет с хозяином биться? Только безумец какой, ни на что не годный, способен 210. Вызвать на спор или биться с хозяином гостеприимным В крае чужом: иноземец такой лишь свое потеряет. Но ни с кем из других не хочу отказаться: готов я Встать лицом к лицу с кем угодно в любом поединке, Ибо во всех состязаньях, обычных средь смертных, не плох я; 215. Гладкий натягивать лук и владеть им вполне я умею: Мужа раньше других поражаю стрелою в отряде Вражеском, будь хоть много со мною стреляющих вместе, Ближе меня стоящих к тому, в которого целят; Лишь один Филоктет изо всех, воевавших под Троей, 220. Превосходил меня по стрелянью из лука, других же Всех, утверждаю, какие теперь на земле проживают Смертные люди и хлебом питаются, я - много лучше! С прежними все же мужами не мог бы теперь состязаться, [6] Как с эхалийским Эвритом, равно и с мужем Гераклом ; 225. Эти, бывало нередко, с богами мерялись луком,— Умер поэтому скоро великий Эврит, не достигши Старости дома: его Аполлон умертвил, рассердившись, Ибо его самого вызывал состязаться он в луке. Дальше метну я копье, чем стрелу из лука другие. 230. В беге только может меня победить из феаков Кто-нибудь, ибо на море устал я и слишком измучен : Бился с высокими долго волнами, имел не всегда я Досыта пищи, - мои поэтому члены ослабли." Так он сказал, и притихло на площади, все замолчали. 235. Только один Алкиной, отвечая, сказал Одиссею: „Гость, ничего не хотел ты сказать неприятного нашим; Доблесть свою показать несомненную лишь пожелал ты, В гневе на этого мужа, тебя оскорбившего, чтобы Доблесть твою ни один не осмелился муж опорочить, 240.Если разум имеет, искусен в суждениях здравых. Ну же, послушай теперь, что скажу, чтобы ты о героях В месте другом рассказал, когда, быть может, пируя В собственном доме с детьми своими, с женою своею, Будешь о нас вспоминать и о доблести, сколько дарует 245. Блaг постоянно нам Зевс еще со времен стародавних. Мы не гордимся бойцами кулачными или борцами, Но превосходим всех в мореходном искусстве и в беге. Любим всегда мы пиры с кифарою, пение с пляской, Мягкое ложе, купаний тепло, переменные платья. 250. Ну, плясуны молодые, какие ни есть из феаков Лучшие, гостю теперь искусство свое покажите, Чтобы дома он сам рассказал, насколько мы выше Всех в мореходном искусстве и в беге, в пении с пляской. Кто-нибудь пусть поскорей за формингою для Демодока 255. Сходит за звонкой: она оставлена где-либо дома." Так приказал Алкиной богоравный. Глашатай поднялся, Чтобы в дом басилея идти за формингою звонкой. Встали девять в народе над играми выбранных главных Распорядителей, что состязаньями распоряжались, 260. Чтобы место, где будут плясать, уравнять и расширить. Скоро явился глашатай с принесенной для Демодока Звонкой формингой, и тот к середине прошел; молодые, Славные в пляске, встали вокруг Демодока, ногами Топая, начали пляску чудесную. Быстрым движеньям 265. Ног плясунов Одиссей дивился, в душе изумленный. Начал певец, ударяя по струнам, прекрасную песню Петь о любви Афродиты увенчанной с богом Аресом, Как впервые тайно сошлись в Гефестовом доме. Много даров принеся, обесчестил он брачное ложе. 270. С вестью об этом к Гефесту явился немедленно вестник Гелиос, видевший тех, как смешались на ложе любовном. Весть едва услышал Гефест о своем оскорбленьи, В кузницу двинулся тотчас, в себе затаив отомщенье. Там, на подставку поставив свою наковальню большую, 275. Несокрушимую сеть крепчайшую выковал скоро. Сделав такую ловушку, разгневанный сильно Аресом, В спальню он быстро прошел, где разостлано милое ложе, Сетку расставил он там возле ножек кровати повсюду, Сбоку подвесив ее к потолку почивальни на балку, - 280. Тонкую сеть с паутину, - никто и заметить не мог бы, Сделал он вид, что уходит в прекрасно построенный город Лемнос, который ему всех более мил и любезен. 285. Но наблюдал не даром Арес с золотыми вожжами, Ибо заметил его, как он направлялся далеко. К дому пошел Гефеста, художника славного, быстро, Страстно желая любви с Афродитой, прекрасно венчанной. Та, от отца Крониона владыки недавно вернувшись, 290. Дома сидела. Внутрь дома вошел он, немедленно крепко Сжал он в объятьях Киферу и нежно слово сказал ей: [7] "Милая, медлить не будем: идем и ляжем на ложе, — Дома ведь нет уж Гефеста супруга, на землю ушел он , В Лемнос далекий к синтийцам, владеющим варварской речью". 295. Кончил. На ложе возлечь показалось богине желанным. Оба на ложе легли и заснули. Искусные сети Мудрого бога Гефеста накрыли тотчас лежавших: С места подняться нельзя, ни двинуть каким-либо членом. Поняли оба тогда, что никак ускользнуть невозможно. 300. Близко меж тем подошел к ним тогда Амфигей многославный, [8] В дом вернувшись раньше, чем прибыл на остров на Лемнос. Гелиос стражу держал для него и послал сообщенье. (Быстро направился к дому, в своем опечаленный сердце). Встал он в преддверии дома, свирепым охваченный гневом, 305. Страшно он закричал, чтоб его услыхали все боги: „Зевс и боги другие блаженные, сущие вечно! (3700) О, поспешите увидеть несносное здесь и смешное: Зевсова дочь Афродита хромого меня постоянно Дома бесчестит, а любит Ареса лишь, вредного бога, 310. Ибо красив он, имеет здоровые ноги, тогда как Слабым ногами рожден я. Но в этом никто не виновен, Только мать и отец, - о лучше б меня не родили! Но поглядите, как вместе любовно лежат на постели, Оба в ловушку попав. С огорченьем гляжу на обоих. 315. Но не захочется спать им надолго уже, я надеюсь, Как бы ни жаждали оба, не скоро теперь пожелают: Сеть с ловушкой обоих отлучит, надолго задержит Крепко, пока мой отец не вернет мне богатых подарков Брачных, какие я дал за бесстыдную Зевсову дочерь. 320. Правда, красива она, но совсем легкомысленна нравом!" Так он кричал им, и в доме его медно-полом собрались Боги: пришел Посейдон земледержец, пришел Эриуний [9] Вестник Гермес и пришел Аполлон, дальновержец владыка. Но по стыдливости женской остались дома богини. 325. Встали в преддверии боги, податели благ человеку: Неумолкаемым смехом смеялись блаженные боги, [10] Лишь увидали ловушку искусного бога Гефеста. Так, на своих соседей глядя, говорили иные: „Злые не выйдут дела, потому что хромой настигает 330. Быстрого, как и здесь захватил хромоногий Ареса, Самого быстрого бога из всех, на Олимпе живущих, Хитрым искусством: тому платить за проделки придется!" Так говорили они, глядя один на другого. Зевса великого сын Аполлон обратился к Гермесу: 335. „Зевса питомец Гермес и посланник, людей благодетель! Хочешь ли ты почивать с золотой Афродитой на ложе Вместе, но скованным быть в могучих оковах Гефеста?" Вестник Аргусоубийца ответил так Аполлону: „Если бы мне удалось, Аполлон дальновержец, владыка, 340. Пусть в оковы тройные меня закует хромоногий, Вы, все боги со всеми богинями, мною любуйтесь, - Все же хотел бы я спать с золотой Афродитою вместе!" Так он ответил, и смех средь блаженных богов разразился. Лишь Посейдон один не смеялся, все время просил он 345. Славного мастера, чтобы Гефест дал свободу Аресу; Так он просил, говоря Гефесту крылатое слово: „Освободи, за него поручусь, что тебе возместит он Должное, как средь богов Олимпийских потребовал сам ты." Но Посейдону на это сказал Амфигей многославный: 350. „Нет, не требуй того от меня, Посейдон земледержец: [11] Нет, ненадежны всегда ручательства за ненадежных! Как я заставлю тебя возместить пред богами Олимпа, Если Арес уйдет, ускользнув от оков и от долга?" Снова ему Посейдон колебатель на это ответил : 355. „Если, быть может, Арес уйдет от оков и от долга, Сам я тебе, Гефест, уплачу, возмещу справедливо!" Снова ответил на это ему Амфигей многославный : "Это твое предложенье нельзя, неприлично отвергнуть." Кончив так, сейчас отпустила их сила Гефеста. 360. Оба, свободу почуяв, немедленно выскочив с ложа, Крепко державшего, первый пошел во Фракию быстро, А Афродита с улыбкой приятной на Кипр улетела, В Пафос { [12] } , где роща святая у ней с алтарем благовонным. Вымыли там Афродиту хариты, маслом натерли 365. Амбросиальным, каким натирают богов вечносущих, В платье затем нарядили, по виду - глядеть загляденье. Так воспевал Демодок, многославный певец. Одиссей же Слушая, сердцем своим наслаждался, равно и феаки, Лучшие в мире гребцы, на судах бороздящие море. 370. Галию и Лаодаму отдал Алкиной приказанье, Чтобы отдельно плясали: никто не был равен им в пляске. В руки взяли они прекрасный пурпурного цвета Мяч, изготовленный им обоим разумным Полибом; В очередь каждый метал чуть не к облаку темному, низко 375. Весь изогнувшись назад, а другой, вслед за первым подпрыгнув Ввысь, перехватывал мяч, до земля не касаясь ногами. После, когда себя показали лучшими в этом, Начали оба плясать по земле многоплодной, меняясь Часто, а прочие все молодые затопали следом, 380. Стоя на месте, и грохот раздался от топота сильный. После того Алкиною сказал Одиссей многосветлый: „О властелин Алкиной, из всех земнородных славнейший! Правду сказал ты: у вас плясуны—нет лучше на свете; Это я вижу теперь: изумление мной овладело!" 385. Так он сказал. Взвеселилась священная мощь Алкиноя, Тотчас к феакам своим длинно-весельным так обратилась: „Слушайте все, феаков вожди и советники наши! Кажется мне, что гость—человек чрезвычайно разумный. Ну, ему принесем мы подарки, как принято гостю. 390. В нашем народе двенадцать всего басилеев славнейших, Главных владык и вождей, тринадцатый сам я меж ними. Страннику каждый пускай по плащу принесет и хитону, Золота ценного пусть принесет ему по таланту. Все это вместе доставим возможно быстрей, чтобы гость наш 395. В руки свои получил, чтобы радуясь шел он к обеду. Ты ж, Эвриал, возмести оскорбленье словами своими, Так и подарком, раз слово сказал ты, обидное гостю". Так приказал он, и все согласились, ему подчиняясь: Вестника каждый послал за подарками ценными гостю. 400. В очередь так Эвриал в ответ сказал Алкиною: „О властелин Алкиной, из всех земнородных славнейший! Гостю готов возместить я, как только что ты приказал мне: Медный меч подарю с рукояткой серебряной гостю Вместе с ножнами, какие украшены костью слоновой; 405. Ценности очень великой подарок, мной подносимый." Кончил и меч драгоценный вручил Одиссею сейчас же, (3800) Слово крылатое вместе сказал, к нему обратившись: „Гость, уважаемый всеми у нас! Коль сказано мною Слово обидное, слово пустое,—пусть ветры развеют! 410. Боги тебе да помогут скорее увидеть супругу В отчей земле,—ведь вдали от отчизны давно ты страдаешь." Так, отвечая на это, сказал Одиссей многомудрый: „Друг, благодарствую: благом тебе воздадут Олимпийцы, В будущем пусть никакой не случится потребности больше 415. В этом мече, что мне подарил, принося извиненье". Кончив, повесил к плечу полученный меч среброгвоздный. Солнце еще заходило, когда все дары принесли уж. Славные вестники в дом Алкиноя затем отнесли их, Приняли их сыновья Алкиноя почтенного, после 420. Перед матерью милой дары положили большие. Мощь Алкиноя святая пошла впереди перед всеми; В дом когда вернулись и сели на креслах высоких, Тут Алкиноева сила сказала Арете почтенной: „Ящик сюда, о жена, принеси превосходнейший, лучший, 425. Вымытый чисто хитон с накидкой вложи в этот ящик! Пусть огонь разведут поскорее и воду согреют, Чтобы он, вымывшись, сам рассмотрел дорогие подарки Все, что ему принесли непорочные наши феаки, Слушая пение песни, за ужином здесь насладился. 430. Этот мой кубок ему подарю золотой, превосходный, Чтобы, приехав домой, вспоминал обо мне постоянно, Зевсу и прочим богам возливая из этого кубка ". Так сказал, и Арета служанкам своим приказала, Чтобы треножник большой на огонь поскорее поставить. 435. Те с водою котел на треножник поставили, после Дров принесли и огонь разожгли под треножником. Быстро Пламенем весь был охвачен котел, и вода нагревалась. Тою порою Арета из комнаты ящик прекрасный Вынесла гостю, в него уложила дары дорогие, 440.Платье, золото, что феаки ему подарили, И вложила туда хитон прекрасный с накидкой. Все уложив, Одиссею сказала крылатое слово: „Сам ты теперь на покрышку взгляни и узлом эту крышку К ящику сам привяжи, чтоб его в пути не раскрыли, 445. Если сладко уснешь, на судне плывя чернобоком." Лишь услыхал Одиссей многосветлый, в страданиях твердый, Крышку тотчас привязал и узлом закрепить не замедлил Хитрым, какому когда-то его научила Цирцея. Ключница после того позвала Одиссея купаться 450.В ванне. Пошел он и там с удовольствием воду увидел Теплую, ибо давно не имел он горячих купаний, После того как покинул пещеру прекрасноволосой Нимфы: о нем постоянно заботились там, как о боге. Лишь рабыни помыли его и маслом натерли, 455. Плащ прекрасный на плечи набросили с чистым хитоном, Вышел из ванны, к мужам направляясь, вино распивавшим. Около двери палаты, прекрасно построенной, встала Тут Навсикая, красу от богов получившая с неба, [13] И, взглянув Одиссею в глаза с изумленьем великим, 460. Так обратилась к нему и сказала крылатое слово: „Здравствуй, гость! Обо мне когда-нибудь вспомни, вернувшись В землю отцов: мне первой спасением жизни обязан!" Ей отвечая на это, сказал Одиссей многомудрый: „О Навсикая, о дочь Алкиноя, владыки феаков! 465. Зевс, гремящий Геры супруг, да даст мне вернуться В собственный дом и день возвращенья в отчизну увидеть; Там, как здесь, я буду молиться тебе, как богине, Дева, всегда: я тебе спасением жизни обязан!" Кончил и рядом он сел с Алкиноем самим, с басилеем. 470. Мясо уже разделили на доли, вино же смешали. Тут подошел и глашатай, певца приведя Демодока, Чтимого всеми в народе, желанного всем, в середине В кресло его посадил, прислонив к высокой колонне. Тут Одиссей многоумный сказал глашатаю слово, 475. Срезав мяса кусок со спины белозубого вепря, Жиром покрытый; но больший кусок для себя он оставил : „Мясо это, глашатай, возьми, передай Демодоку, Чтобы он съел; привет передай от печального гостя: Всe земнородные люди певцов уважают и любят, 480. Чтут, ибо музы им даровали песен искусство; Выше других они возлюбили певцов поколенье." Так сказал он ему, и глашатай в руки веприну Жирную взял и отдал Демодоку. Тот с радостью принял. Руки простерли они к приготовленным яствам обильным. 485. Но лишь питьем и едою насытились, сколько хотели, После того Одиссей многоумный сказал Демодоку: „Выше всех смертных людей, Демодок, я тебя почитаю! Муза ли, Зевсова дочь, Аполлон ли тебя одарили, - Все ты, как следует, пел о делах военных ахейцев, 490. Что совершили они, претерпели и преодолели, Словно участником был ты сам, иль участников слышал. Ну же, продолжи и спой о коне деревянном, Эпеем [14] Сделанном вместе с Афиной, и как Одиссей многосветлый Хитростью в город верхний провел; во чреве же конском 495. Мужи спрятаны были: они Илион сокрушили. Если теперь об этом, как следует, мне ты расскажешь, Буду я о тебе говорить постоянно всем людям: Бог благосклонный тебя вдохновляет божественным пеньем!" Кончил, и снова запел певец, вдохновленный богами, 500. Песню начав с того, как палатки свои аргивяне Предали пламени, сели затем на суда и поплыли, Как с Одиссем сидели другие мужи в засаде, Скрытые в чреве большого коня деревянного в Трое, Ибо троянцы втащили коня деревянного сами. 505. Там стоял он, вокруг безрассудно враги совещались, Строили разные планы. Троякие были советы: (3900) Иль безжалостной медью пробить это брюхо пустое, Или, втащив на вершину высокую, сбросить с утеса, Или как славную жертву богам в Илионе оставить. 510. Этот последний совет привести в исполненье решили: Им предназначено было погибнуть, как только притащат В город большого коня деревянного, в коем засели Лучшие из аргивян, троянцам несшие гибель. Пел затем Демодок, как ахейцы разрушили город, 515. Выйдя из конского чрева, засаду оставив, как после, Всюду рассыпавшись, город высокий они разрушали; Далее пел он, как Одиссей, на Ареса похожий, И Менелай богоравный пошли к Деифобову дому; Там, продолжал воспевать он, свирепую начали битву, 520. И Одиссей победил при содействии мудрой Афины. Пел вот об этом теперь знаменитый певец. Одиссей же, Скорбью томясь, орош |