Мне говорил он, что это исполнится все, как сказал он». [18]
285. Многоразумная так ему Пенелопа сказала :
«Если тебя доведут до блаженной старости боги,
Можно надеяться, значит, что злого избегнуть удастся».
Так друг с другом они тогда о таком говорили.
Временем тем Эвринома с кормилицей ложе постлали,
290. Факел держа, и мягким его одеялом покрыли.
Но, когда разостлали, проворно работая, ложе [19]
Мягкое, в комнату спать пошла Эвриклея старуха.
Их при отходе ко сну повела Эвринома служанка
В спальню, держа в руках разгоревшийся ярко светильник.
295. К ложу когда привела их, вернулась обратно. Они же
С радостью снова легли на привычное брачное ложе.[20]
Тою порой Телемах с Филотием и свинопасом,
Пляску свою и рабынь прекратив, успокоили ноги,
Сами же спать легли, разойдясь по темному дому.
300. Оба супруга, когда насладились любовью приятной,
Стали затем наслаждаться беседой. Жена рассказала,
Сколько она, Пенелопа пресветлая, вынесла в доме,
Дерзкую видя толпу своих женихов постоянно,
Как истребляли они коров и овец, и баранов,
305. Резали их для себя, как сосуды с вином порожнили. [21]
Ей Одиссей, питомец Зев{е}са, рассказывал, сколько
Бедствий другим причинил и сколько сам перенес их.
Слушая долгий рассказ, наслаждалась она, и не прежде
Сон ей спустился на веки, чем он обо всем рассказал ей.
(11500) Начал рассказ он, как прежде всего победил он киконов, [22]
Как в плодородный край попал мужей-лотофагов,
Сколько циклоп натворил им и как отомстил он за славных
Спутников, коих пожрал Полифем без всякой пощады ;
Как он прибыл к Эолу и гостеприимно был принят
315. Им и отправлен домой. Но судьбой не назначено было,
Чтобы отчизны достиг он. Как буря опять их угнала,
Стонущих сильно, и долго носила по рыбному морю ;
Как на своих судах в Телепил лестригонский попал он,
Где и суда их погибли, и спутники в поножах пышных
320. Все, Одиссей лишь бежал на своем корабле чернобоком.
После того рассказал о коварном волшебстве Цирцеи,
Далее - как он приехал на судне многовесельном
В мрачную область Аида, чтоб душу Тиресия старца,
Родом из Фив, расспросить; как тени там спутников видел,
325. Также и матери, с детства его воспитавшей в отчизне ;
Как сладкозвучное пенье сирен услышал, как ехал
Мимо блуждающих скал и страшных Харибды в Сциллы,
Мимо которых никто никогда без вреда не проехал ;
Как священных коров Гелиоса спутники съели, [23]
330. Как за это Зевс громовержец на быстрое судно
Пламя молнии бросил, и спутники все утонули,
Только один он тогда от Кер и от гибели спасся;
Как на Огигию остров попал он к нимфе Калипсо,
Как та пыталась его задерживать в гроте глубоком,
335. Страстно стремясь, чтобы был ей супругом, ему обещая
Сделать бессмертным его, никогда не стареющим. Все же
Душу в груди у него никогда не прельстила и этим. [24]
Как он затем к феакам попал, одолев много бедствий,
Как они его от души, как бога, почтили,
340. В землю родную его отвезли на судне глубоком.
Меди, золота много и разных одежд подарили.
Повестью этой последней закончил рассказ он, и сладким
Сном разрешающим душу от всяких забот, усыплен был. [25]
Тут совоокая дева Афина другое решила :
345. Лишь убедилась она, что вполне Одиссей насладился,
Душу насытил свою как сном, так и ложем супруги,
Утра богиню послав золотую из вод Океана,
Свет повелела нести для людей. Одиссей не замедлил
С мягкого ложа подняться и слово сказал он супруге :
350. «Множеством бедствий тяжелых, жена, мы насытились оба.
Ты, действительно, здесь, о моем возвращении плача
Многозаботном ; меня ж, хоть сильно домой я стремился,
Зевс и боги другие вдали от отчизны держали.
Так как мы оба уже долгожданного ложа достигли,
355. Ты об имуществе нашем, что в доме, теперь позаботься,
Я же о том, чтобы скот, истребленный уже женихами,
Был возмещен : немало назад вернут мне ахейцы,
Много сам отберу, пока не заполню загонов. [26]
В поле и в сад, изобильный деревьями, скоро пойду я,
360. Чтобы увидеть отца благородного: он обо мне ведь
Сильно скорбел ; а тебе, хоть сама ты умна, поручаю : [27]
Солнце едва лишь на небе взойдет, как по городу тотчас
Слухи о женихах, мной убитых, везде разнесутся.
В верхний поднявшись покой со своими служанками, там ты
365. Смирно сиди, не гляди на других, не вступай в разговоры».
Кончив, на плечи надел он свое боевое оружье
И, разбудив Телемаха, Филотия и свинопаса,
Дал приказание взять им оружье Аресово в руки.
Те подчинились и медным оружием вооружились.
370. Двери открыли они, пошли во главе с Одиссеем.
Солнечным светом земля осветилась уже, но Афина,
(11562) Тьмою ночной окружив их, из города вывела быстро. [28]
[1] к ст. 3 :
«Сильно колени под нею тряслись, оступалися ноги.
У изголовия встав, она слово сказала царице : »
Так переводит Зелинский, как бы полемизируя с Жуковским, который передал эти два стиха так :
«Были от радости тверже колени ее и проворней
Ноги. Подкравшися к спящей, старушка сказала: «Проснися ».
Неискушенный читатель, сопоставляя две различные передачи одного и того же текста (зная, что поэт Жуковский переводил с немецкого подстрочника, а профессор Зелинский - большой специалист в области античного мира и античных языков), может довериться Зелинскому, что действительно, у старой няни Эвриклеи тряслись колени и ноги оступались, когда она шла сообщить Пенелопе чрезвычайную весть. Читатель ошибется, так как в подлиннике сказано, что колени ее двигались быстро и ноги торопились. Правда, Жуковский добавил «от радости», передал по-своему «встала к изголовью», что у Зелинского правильно, начал прямую речь Эвриклеи в конце стиха, что расходится с Гомером, но основное в приведенном отрывке (3-й стих) передал просто и правильно, в противоположность Зелинскому, в дополнение ко всему назвавшему Пенелопу «царицей».
[2] к cт. 14 и др. :
«Из колеи и тебя они вывели … » {Зелинский},
вместо гомеровского «они тебя лишили ума».
Зачем понадобилась Зелинскому «колея», да еще поставленная с предлогом в начале гекзаметра, что не красит стиха, - непонятно. Стремление переводчика {Зелинского} уйти от простоты и ясности гомеровского изложения замечается и в дальнейшем :
«Как могла ты над скорбью моей издеваться,
Речью нелепой твоей ? » (15-16) ,
вместо {гомеровского} «зачем насмехаешься над моей многоскорбной душой, возвещая такую неправду» ;
« … тебе же
Выгоду пусть принесет хоть такую почтенная старость» (23-24),
вместо {гомеровского} « тебе же в этом случае старость на пользу (в извинение)».
[3] к ст. 19 :
Этот стих - полное повторение 260-го стиха XIX-ой песни.
[4] к ст. 26 и др. :
« Нет, не смеяться пришла, государыня, я над тобою » {Жуковский}.
Здесь Зелинский внес правильную поправку в текст Жуковского, поставив вместо «государыня» - «дитя».
Во всей XXIII-ей песне у Гомера встречается лишь один раз слово «басилея» (149) : так названа Пенелопа с прибавкой «многосватанная», где Жуковский с известным основанием называет ее «царицей». Но он этим не довольствуется и именует Пенелопу «царицей» еще пять раз (39, 104, 173, 183 и 256), уже не имея на это никакого основания, как и Одиссея называет «царем» два раза (108 и 111), а его дом «царским» (267).
[5] { к стиху 46 :
«… на полу, утоптанном крепко …» (Шуйский)
NB! Пол в доме (дворце - ?) басилевса Одиссея - з е м л я н о й !!!
Жуковский : «…на полу, обагренном кровью …» ;
Вересаев : «…крепко утоптанный пол …» ;
Греческий (гомеровский) текст : « … κραταίπεδον οὖδας …» -
«… крепко (твердо)-земляной пол …» }
[6] к ст. 48 :
Этот стих - полное повторение 402-го стиха XXII-ой песни; но здесь он считается не вполне уместным и потому дается в скобках.
{nb! В греческом тексте, представленном в интернете на момент 1.12.2011 на указанном нами сайте (см. вступление к 23 песне), эта 48 строка вовсе пропущена, видимо по обозначенной причине спорности. }
[7] к ст. 70 и сл. :
«Странное, дочь моя, слово из уст у тебя излетело!»
Эта неправильная передача Жуковским гомеровского образа слова, проскакивающего через ограду зубов, встречалась уже несколько раз.
«Он, я твержу, возвратился; а ты утверждаешь, что вечно
Он не воротится; если же так ты упорна рассудком,
Верный он признак покажет — рубец на колене ; свирепым
Вепрем, ты ведаешь, некогда был на охоте он ранен».
В этих четырех стихах Жуковский добавил от себя
«я твержу»,
«на колене»,
«свирепым»,
«ты ведаешь»,
«на охоте»;
«недоверчивую душу» он заменил «упорным рассудком»,
вместо «я скажу о примете» — поставил : «он покажет верный признак».
Получается слишком много отступлений, но, нужно признать, что все эти вольности в этих четырех стихах (71-74) не являются большими неправильностями, тем более искажениями (как в 70-м стихе); но приходится считать этот отрывок не столько переводом, сколько пересказом.
Последний из этих стихов (74-ый) — полное повторение 393-го стиха XIX-ой песни.
[8] { к стиху 81-82 :
Шуйский : «…хорошо хоть и много ты знаешь …».
Почти дословный, хотя и несколько корявый, на наш взгляд, перевод Шуйского: «хорошо и много».
Жуковский : «…хотя и великий ум ты имеешь …»;
Вересаев : «…как бы хитра ни была ты …» ;
Греческий (гомеровский) текст : «…μὰλα περ πολύϊδριν ἐοῦσαν …» -
аккузативный оборот, который дословно можно бы перевести : «… весьма вполне многого знания из сущих (=ты есть) …»; или - с упрощением : «… весьма многознающая (ты) …» }
[9] к cт. 93 и сл. :
«Недоуменья полна, она долго молчала; порой ей
Луч узнаванья чело озарял, на супруга глядевшей;
То колебалась опять, его жалким смущенная видом» {Зелинский}.
Наибольшее возражение в этом тексте вызывает «луч узнаванья чело озарял», потому что этот замысловатый образ, очевидно, понравившийся его творцу Зелинскому, далек от простого гомеровского: «всматривалась она взором ему в глаза».
«Недоуменье» заменило собою «изумленье», а «жалким смущенная видом» - вместо «слишком плохое платье на теле имел он».
Кроме того, двухсложные полные слова, поставленные в безударное положение («она» - 93 и «его» - 95 ) не украшают гекзаметра.
[10] к ст. 145 :
Этот стих полностью заимствован из Илиады XIII-637.
[11] к ст. 152 :
Этот стих - точное повторение 170-го стиха ХIII-ой песни; в обоих случаях выражается некоторое нарушение эпического рассказа: поэт не просто рассказывает, но и высказывается.
[12] к ст. 157-162 :
Эти шесть стихов - полное повторение 230-235-го стихов VI-ой песни , кроме последнего из этих стихов, где внесено некоторое изменение другими словами того же, однако, значения.
[13] { к ст. 166-170 :
Одиссей, обращаясь к Пенелопе, почти дословно повторяет слова сына, сказанные немногим ранее (стихи 100-102).}
[14] к ст. 180 :
Этот стих - повторение 189-го стиха XI-ой песни и 318-го стиха XIX-ой песни, за исключением первого слова.
[15] к ст. 210 и сл. :
« … на скорбь осудили нас боги;
Было богам неугодно, чтоб, сладкую молодость нашу
Вместе вкусив, мы спокойно дошли до порога веселой
213. Старости …
222. Демон враждебный Елену вовлек в непристойный поступок» {Жуковский}.
Противопоставление бога (богов) - демону-соблазнителю - одно из проявлений религиозности Жуковского; у Гомера этого противопоставления нет, - и во втором случае (222) стоит «бог».
[16] к ст. 260 :
Этот стих – полное повторение 485-го стиха XIX-ой песни.
[17] к ст. 267 и сл. :
« ... Прорицатель Тиресий сказал мне: «Покинув
Царский свой дом и весло корабельное взявши, отправься
Странствовать снова … »
Здесь Жуковский по-своему пересказал, применив прямую речь Тиресия, тогда как в подлинном тексте этой прямой речи нет,
как нет и имени Тиресия,
как нет и «покинув царский свой дом».
[18] к ст. 269-284 :
Эти шестнадцать стихов — повторение 121-137-го стихов XI-oй песни с тем различием, что там даны в виде прямой речи (предсказания) Тиресия, а здесь в виде рассказа об этом предсказании Одиссея.
[19] к cт. 291 :
Этот стих — полное повторение 340-го стиха VII-ой песни.
[20] к cт. 296 :
{редактор дает нижеследующий комментарий Шуйского в оригинальном виде : возможно, что при наборе книжного издания 1948г. были допущены опечатки в некоторых существенных для понимания названиях и терминах. Но ввиду важности поднимаемой темы - о возможной концовке всей поэмы, - редактор решается предоставить текст в таком пока «зашифрованном» для него самого виде :}
«Старые и новые критики ошибочно считали этот стих последним в первоначальной Одиссее, а следующие и до конца ХХIV-ой песни позднейшим добавлением. Невозможно, чтобы так великолепно развернутая эпопея имела такое незначительное заключение, как отход ко сну (к ложу)». Так говорит немецкое издание Одиссеи Фройнда
{??? - о каком немецком издании говорит здесь Шуйский ??? - единственная вероятно подходящая ссылка, обнаруженная в интернете : http://www.lib.vsu.ru/?p=4&t=1&m=1&search=%22%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%BD%D0%B0%D1%8F+%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0%22&s=13 Электронный каталог Зональной Научной Библиотеки Воронежского Государственного Университета. Пособие к чтению Гомера Сост. по Freund'у Авторы: Бровкович Николай Стахиевич .}
в примечании к 29б-му стиху ХХIII-ьей песни.
Старые и новые критики, о которых говорит примечание Фройнда, основывались на схолиях, восходящих к александрийским временам, к самому Аристарху (II в. до н. э.), быть может, неправильно истолкованных.
Известный русский гомеровед С. П. Шестаков к этим «старым и новым критикам» не относится, так как в своей диссертации «О происхождении Одиссеи» говорит, что «последние четыре песни представляют связное изложение (212 стр.), кроме второй Некии { ???? что это за - «Некии» ???? } в первой половине XXIV-oй песни … они — создание одного автора … , но более позднего времени, чем XIX и … они (последние четыре песни Одиссеи) проявляют более позднее свое происхождение не в одном языке, а в изложения» (220 стр.)
[21] к cт. 302 и сл. :
«Все рассказала она о жестоких, испытанных ею
Дома обидах: как грабили дом женихи беспощадно,Сколько быков круторогих и коз, и овец, и свиней там
Съедено ими и сколько кувшинов вина дорогого
Выпито … »
Это, как часто бывает у Жуковского, не столько перевод, сколько пересказ своими словами, недостаточно близкий к подлиннику: «коров» он предпочитает называть «быками»; «свиней» в этом перечислении нет; добавочных определений несколько («жестоких»; «беспощадно»; «круторогих»; «дорогого») ; среди пропусков — «светлая женщина».
[22] к ст. 310-343 :
В примечаниях проф. И.М.Тронского к этим стихам («Одиссея в переводе Жуковского» под ред. И.М.Тронского, изд. «Академия» 1935 г.) весь этот пересказ о приключениях Одиссея в пути признается ненужным, так как он дан в необычной для Гомера косвенной речи. Однако и все песни Демодока (VIII песня) даны в косвенной речи.
[23] к ст. 326 и сл. :
«Как он подслушал Сирен сладострастно убийственный голос,
Как меж плавучих утесов, Харибдой в Сциллой, которых
Смертный еще ни один не избегнул, прошел невредимо;
Как святотатно товарищи съели быков Гелиоса».
Большая ошибка Жуковского здесь в том, что он считает Сциллу и Харибду «плавучими скалами» (см. примеч. 2 к ХII-ой песни и соответствующее место в ХII-ой п.)
«Коров Гелиоса» он упорно называет «быками»,
голоc «звучных сирен» («сладко поющих») - «сладострастно убийственным»;
«святотатно» - добавка Жуковского, в которой проявляется его религиозная тенденция.
[24] к ст. 338 :
«Верного сердца, однако, его обольстить не успела» {Жуковский}.
Выходит по Жуковскому, что Калипсо не успела его обольстить только потому, что не имела достаточного времени (7 лет!). А по Гомеру - «никогда не склонила».
[25] к ст. 343 и др. :
«Сон прилетел, чарователь тревог, успокоитель сладкий» {Жуковский}.
У Гомера сон здесь назван — «усыпляющим» и «освобождающим души от забот».
Если можно пройти мимо «чарователя тревог», как передано Жуковским, то «успокоитель» с таким ударением вызывает возражения,
как и «Придут туда» (221),
как и «наши беды» (287),
как и «надолго с милой» (353).
Следует еще отметить слово с пропуском гласного «при замужстве» (228), вследствие чего получается скопление четырех согласных.
«Дверь заповеданной спальни» (229); в последнем случае проявилось стремление Жуковского к семнадцатисложному гекзаметру, тогда как здесь «Дверь заповедной спальни» было бы ближе к подлиннику и с метрической стороны.
[26] к ст. 358 :
« … и уплатится весь мой убыток» {Жуковский}.
Смысл передан Жуковским правильно, но гомеровский образ исчез: «пока все (мои) скотные дворы не заполнятся».
[27] к ст. 361 :
«Ты ж без меня осмотрительна будь, Пенелопа … » - говорит (по Жуковскому) Одиссей;
а по Гомеру : «Тебе же, жена, хоть ты и разумна, поручаю (сделать) следующее ».
[28] к ст. 370 и сл. :
« — … Восходила
В тихом сиянии Эос. Афина их, мглой окруженных,
Вывела тайно по улицам людного города в поле».
Этот текст Жуковского должен соответствовать двум последним стихам этой песни. В нем, как обычно, имеются украшающие добавки, хотя Жуковский и заявлял, что Гомера украшать не следует.
Добавлено «в тихом», «Эос», «тайно»;
«по улицам людного города» вместо «из города».