|
…енного граждан счастливых.
Мне говорил он, что это исполнится все, как сказал он». [18] 285. Многоразумная так ему Пенелопа сказала : «Если тебя доведут до блаженной старости боги, Можно надеяться, значит, что злого избегнуть удастся». Так друг с другом они тогда о таком говорили. Временем тем Эвринома с кормилицей ложе постлали, 290. Факел держа, и мягким его одеялом покрыли. Но, когда разостлали, проворно работая, ложе [19] Мягкое, в комнату спать пошла Эвриклея старуха. Их при отходе ко сну повела Эвринома служанка В спальню, держа в руках разгоревшийся ярко светильник. 295. К ложу когда привела их, вернулась обратно. Они же С радостью снова легли на привычное брачное ложе.[20] Тою порой Телемах с Филотием и свинопасом, Пляску свою и рабынь прекратив, успокоили ноги, Сами же спать легли, разойдясь по темному дому. 300. Оба супруга, когда насладились любовью приятной, Стали затем наслаждаться беседой. Жена рассказала, Сколько она, Пенелопа пресветлая, вынесла в доме, Дерзкую видя толпу своих женихов постоянно, Как истребляли они коров и овец, и баранов, 305. Резали их для себя, как сосуды с вином порожнили. [21] Ей Одиссей, питомец Зев{е}са, рассказывал, сколько Бедствий другим причинил и сколько сам перенес их. Слушая долгий рассказ, наслаждалась она, и не прежде Сон ей спустился на веки, чем он обо всем рассказал ей. (11500) Начал рассказ он, как прежде всего победил он киконов, [22] Как в плодородный край попал мужей-лотофагов, Сколько циклоп натворил им и как отомстил он за славных Спутников, коих пожрал Полифем без всякой пощады ; Как он прибыл к Эолу и гостеприимно был принят 315. Им и отправлен домой. Но судьбой не назначено было, Чтобы отчизны достиг он. Как буря опять их угнала, Стонущих сильно, и долго носила по рыбному морю ; Как на своих судах в Телепил лестригонский попал он, Где и суда их погибли, и спутники в поножах пышных 320. Все, Одиссей лишь бежал на своем корабле чернобоком. После того рассказал о коварном волшебстве Цирцеи, Далее - как он приехал на судне многовесельном В мрачную область Аида, чтоб душу Тиресия старца, Родом из Фив, расспросить; как тени там спутников видел, 325. Также и матери, с детства его воспитавшей в отчизне ; Как сладкозвучное пенье сирен услышал, как ехал Мимо блуждающих скал и страшных Харибды в Сциллы, Мимо которых никто никогда без вреда не проехал ; Как священных коров Гелиоса спутники съели, [23] 330. Как за это Зевс громовержец на быстрое судно Пламя молнии бросил, и спутники все утонули, Только один он тогда от Кер и от гибели спасся; Как на Огигию остров попал он к нимфе Калипсо, Как та пыталась его задерживать в гроте глубоком, 335. Страстно стремясь, чтобы был ей супругом, ему обещая Сделать бессмертным его, никогда не стареющим. Все же Душу в груди у него никогда не прельстила и этим. [24] Как он затем к феакам попал, одолев много бедствий, Как они его от души, как бога, почтили, 340. В землю родную его отвезли на судне глубоком. Меди, золота много и разных одежд подарили. Повестью этой последней закончил рассказ он, и сладким Сном разрешающим душу от всяких забот, усыплен был. [25] Тут совоокая дева Афина другое решила : 345. Лишь убедилась она, что вполне Одиссей насладился, Душу насытил свою как сном, так и ложем супруги, Утра богиню послав золотую из вод Океана, Свет повелела нести для людей. Одиссей не замедлил С мягкого ложа подняться и слово сказал он супруге : 350. «Множеством бедствий тяжелых, жена, мы насытились оба. Ты, действительно, здесь, о моем возвращении плача Многозаботном ; меня ж, хоть сильно домой я стремился, Зевс и боги другие вдали от отчизны держали. Так как мы оба уже долгожданного ложа достигли, 355. Ты об имуществе нашем, что в доме, теперь позаботься, Я же о том, чтобы скот, истребленный уже женихами, Был возмещен : немало назад вернут мне ахейцы, Много сам отберу, пока не заполню загонов. [26] В поле и в сад, изобильный деревьями, скоро пойду я, 360. Чтобы увидеть отца благородного: он обо мне ведь Сильно скорбел ; а тебе, хоть сама ты умна, поручаю : [27] Солнце едва лишь на небе взойдет, как по городу тотчас Слухи о женихах, мной убитых, везде разнесутся. В верхний поднявшись покой со своими служанками, там ты 365. Смирно сиди, не гляди на других, не вступай в разговоры». Кончив, на плечи надел он свое боевое оружье И, разбудив Телемаха, Филотия и свинопаса, Дал приказание взять им оружье Аресово в руки. Те подчинились и медным оружием вооружились. 370. Двери открыли они, пошли во главе с Одиссеем. Солнечным светом земля осветилась уже, но Афина, (11562) Тьмою ночной окружив их, из города вывела быстро. [28]
[1] к ст. 3 : «Сильно колени под нею тряслись, оступалися ноги. У изголовия встав, она слово сказала царице : » Так переводит Зелинский, как бы полемизируя с Жуковским, который передал эти два стиха так : «Были от радости тверже колени ее и проворней Ноги. Подкравшися к спящей, старушка сказала: «Проснися ». Неискушенный читатель, сопоставляя две различные передачи одного и того же текста (зная, что поэт Жуковский переводил с немецкого подстрочника, а профессор Зелинский - большой специалист в области античного мира и античных языков), может довериться Зелинскому, что действительно, у старой няни Эвриклеи тряслись колени и ноги оступались, когда она шла сообщить Пенелопе чрезвычайную весть. Читатель ошибется, так как в подлиннике сказано, что колени ее двигались быстро и ноги торопились. Правда, Жуковский добавил «от радости», передал по-своему «встала к изголовью», что у Зелинского правильно, начал прямую речь Эвриклеи в конце стиха, что расходится с Гомером, но основное в приведенном отрывке (3-й стих) передал просто и правильно, в противоположность Зелинскому, в дополнение ко всему назвавшему Пенелопу «царицей».
[2] к cт. 14 и др. : «Из колеи и тебя они вывели … » {Зелинский}, вместо гомеровского «они тебя лишили ума». Зачем понадобилась Зелинскому «колея», да еще поставленная с предлогом в начале гекзаметра, что не красит стиха, - непонятно. Стремление переводчика {Зелинского} уйти от простоты и ясности гомеровского изложения замечается и в дальнейшем : «Как могла ты над скорбью моей издеваться, Речью нелепой твоей ? » (15-16) , вместо {гомеровского} «зачем насмехаешься над моей многоскорбной душой, возвещая такую неправду» ; « … тебе же Выгоду пусть принесет хоть такую почтенная старость» (23-24), вместо {гомеровского} « тебе же в этом случае старость на пользу (в извинение)».
[3] к ст. 19 : Этот стих - полное повторение 260-го стиха XIX-ой песни.
[4] к ст. 26 и др. : « Нет, не смеяться пришла, государыня, я над тобою » {Жуковский}. Здесь Зелинский внес правильную поправку в текст Жуковского, поставив вместо «государыня» - «дитя».
Во всей XXIII-ей песне у Гомера встречается лишь один раз слово «басилея» (149) : так названа Пенелопа с прибавкой «многосватанная», где Жуковский с известным основанием называет ее «царицей». Но он этим не довольствуется и именует Пенелопу «царицей» еще пять раз (39, 104, 173, 183 и 256), уже не имея на это никакого основания, как и Одиссея называет «царем» два раза (108 и 111), а его дом «царским» (267).
[5] { к стиху 46 : «… на полу, утоптанном крепко …» (Шуйский) NB! Пол в доме (дворце - ?) басилевса Одиссея - з е м л я н о й !!! Жуковский : «…на полу, обагренном кровью …» ; Вересаев : «…крепко утоптанный пол …» ; Греческий (гомеровский) текст : « … κραταίπεδον οὖδας …» - «… крепко (твердо)-земляной пол …» }
[6] к ст. 48 : Этот стих - полное повторение 402-го стиха XXII-ой песни; но здесь он считается не вполне уместным и потому дается в скобках. {nb! В греческом тексте, представленном в интернете на момент 1.12.2011 на указанном нами сайте (см. вступление к 23 песне), эта 48 строка вовсе пропущена, видимо по обозначенной причине спорности. }
[7] к ст. 70 и сл. : «Странное, дочь моя, слово из уст у тебя излетело!» Эта неправильная передача Жуковским гомеровского образа слова, проскакивающего через ограду зубов, встречалась уже несколько раз. «Он, я твержу, возвратился; а ты утверждаешь, что вечно Он не воротится; если же так ты упорна рассудком, Верный он признак покажет — рубец на колене ; свирепым Вепрем, ты ведаешь, некогда был на охоте он ранен». В этих четырех стихах Жуковский добавил от себя «я твержу», «на колене», «свирепым», «ты ведаешь», «на охоте»; «недоверчивую душу» он заменил «упорным рассудком», вместо «я скажу о примете» — поставил : «он покажет верный признак». Получается слишком много отступлений, но, нужно признать, что все эти вольности в этих четырех стихах (71-74) не являются большими неправильностями, тем более искажениями (как в 70-м стихе); но приходится считать этот отрывок не столько переводом, сколько пересказом. Последний из этих стихов (74-ый) — полное повторение 393-го стиха XIX-ой песни.
[8] { к стиху 81-82 : Шуйский : «…хорошо хоть и много ты знаешь …». Почти дословный, хотя и несколько корявый, на наш взгляд, перевод Шуйского: «хорошо и много». Жуковский : «…хотя и великий ум ты имеешь …»; Вересаев : «…как бы хитра ни была ты …» ; Греческий (гомеровский) текст : «…μὰλα περ πολύϊδριν ἐοῦσαν …» - аккузативный оборот, который дословно можно бы перевести : «… весьма вполне многого знания из сущих (=ты есть) …»; или - с упрощением : «… весьма многознающая (ты) …» }
[9] к cт. 93 и сл. : «Недоуменья полна, она долго молчала; порой ей Луч узнаванья чело озарял, на супруга глядевшей; То колебалась опять, его жалким смущенная видом» {Зелинский}. Наибольшее возражение в этом тексте вызывает «луч узнаванья чело озарял», потому что этот замысловатый образ, очевидно, понравившийся его творцу Зелинскому, далек от простого гомеровского: «всматривалась она взором ему в глаза». «Недоуменье» заменило собою «изумленье», а «жалким смущенная видом» - вместо «слишком плохое платье на теле имел он». Кроме того, двухсложные полные слова, поставленные в безударное положение («она» - 93 и «его» - 95 ) не украшают гекзаметра.
[10] к ст. 145 : Этот стих полностью заимствован из Илиады XIII-637.
[11] к ст. 152 : Этот стих - точное повторение 170-го стиха ХIII-ой песни; в обоих случаях выражается некоторое нарушение эпического рассказа: поэт не просто рассказывает, но и высказывается.
[12] к ст. 157-162 : Эти шесть стихов - полное повторение 230-235-го стихов VI-ой песни , кроме последнего из этих стихов, где внесено некоторое изменение другими словами того же, однако, значения.
[13] { к ст. 166-170 : Одиссей, обращаясь к Пенелопе, почти дословно повторяет слова сына, сказанные немногим ранее (стихи 100-102).}
[14] к ст. 180 : Этот стих - повторение 189-го стиха XI-ой песни и 318-го стиха XIX-ой песни, за исключением первого слова.
[15] к ст. 210 и сл. : « … на скорбь осудили нас боги; Было богам неугодно, чтоб, сладкую молодость нашу Вместе вкусив, мы спокойно дошли до порога веселой 213. Старости … 222. Демон враждебный Елену вовлек в непристойный поступок» {Жуковский}. Противопоставление бога (богов) - демону-соблазнителю - одно из проявлений религиозности Жуковского; у Гомера этого противопоставления нет, - и во втором случае (222) стоит «бог».
[16] к ст. 260 : Этот стих – полное повторение 485-го стиха XIX-ой песни.
[17] к ст. 267 и сл. : « ... Прорицатель Тиресий сказал мне: «Покинув Царский свой дом и весло корабельное взявши, отправься Странствовать снова … » Здесь Жуковский по-своему пересказал, применив прямую речь Тиресия, тогда как в подлинном тексте этой прямой речи нет, как нет и имени Тиресия, как нет и «покинув царский свой дом».
[18] к ст. 269-284 : Эти шестнадцать стихов — повторение 121-137-го стихов XI-oй песни с тем различием, что там даны в виде прямой речи (предсказания) Тиресия, а здесь в виде рассказа об этом предсказании Одиссея.
[19] к cт. 291 : Этот стих — полное повторение 340-го стиха VII-ой песни.
[20] к cт. 296 : {редактор дает нижеследующий комментарий Шуйского в оригинальном виде : возможно, что при наборе книжного издания 1948г. были допущены опечатки в некоторых существенных для понимания названиях и терминах. Но ввиду важности поднимаемой темы - о возможной концовке всей поэмы, - редактор решается предоставить текст в таком пока «зашифрованном» для него самого виде :} «Старые и новые критики ошибочно считали этот стих последним в первоначальной Одиссее, а следующие и до конца ХХIV-ой песни позднейшим добавлением. Невозможно, чтобы так великолепно развернутая эпопея имела такое незначительное заключение, как отход ко сну (к ложу)». Так говорит немецкое издание Одиссеи Фройнда {??? - о каком немецком издании говорит здесь Шуйский ??? - единственная вероятно подходящая ссылка, обнаруженная в интернете : http://www.lib.vsu.ru/?p=4&t=1&m=1&search=%22%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%BD%D0%B0%D1%8F+%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0%22&s=13 Электронный каталог Зональной Научной Библиотеки Воронежского Государственного Университета. Пособие к чтению Гомера Сост. по Freund'у Авторы: Бровкович Николай Стахиевич .} в примечании к 29б-му стиху ХХIII-ьей песни. Старые и новые критики, о которых говорит примечание Фройнда, основывались на схолиях, восходящих к александрийским временам, к самому Аристарху (II в. до н. э.), быть может, неправильно истолкованных. Известный русский гомеровед С. П. Шестаков к этим «старым и новым критикам» не относится, так как в своей диссертации «О происхождении Одиссеи» говорит, что «последние четыре песни представляют связное изложение (212 стр.), кроме второй Некии { ???? что это за - «Некии» ???? } в первой половине XXIV-oй песни … они — создание одного автора … , но более позднего времени, чем XIX и … они (последние четыре песни Одиссеи) проявляют более позднее свое происхождение не в одном языке, а в изложения» (220 стр.)
[21] к cт. 302 и сл. : «Все рассказала она о жестоких, испытанных ею Дома обидах: как грабили дом женихи беспощадно,Сколько быков круторогих и коз, и овец, и свиней там Съедено ими и сколько кувшинов вина дорогого Выпито … » Это, как часто бывает у Жуковского, не столько перевод, сколько пересказ своими словами, недостаточно близкий к подлиннику: «коров» он предпочитает называть «быками»; «свиней» в этом перечислении нет; добавочных определений несколько («жестоких»; «беспощадно»; «круторогих»; «дорогого») ; среди пропусков — «светлая женщина».
[22] к ст. 310-343 : В примечаниях проф. И.М.Тронского к этим стихам («Одиссея в переводе Жуковского» под ред. И.М.Тронского, изд. «Академия» 1935 г.) весь этот пересказ о приключениях Одиссея в пути признается ненужным, так как он дан в необычной для Гомера косвенной речи. Однако и все песни Демодока (VIII песня) даны в косвенной речи.
[23] к ст. 326 и сл. : «Как он подслушал Сирен сладострастно убийственный голос, Как меж плавучих утесов, Харибдой в Сциллой, которых Смертный еще ни один не избегнул, прошел невредимо; Как святотатно товарищи съели быков Гелиоса». Большая ошибка Жуковского здесь в том, что он считает Сциллу и Харибду «плавучими скалами» (см. примеч. 2 к ХII-ой песни и соответствующее место в ХII-ой п.) «Коров Гелиоса» он упорно называет «быками», голоc «звучных сирен» («сладко поющих») - «сладострастно убийственным»; «святотатно» - добавка Жуковского, в которой проявляется его религиозная тенденция.
[24] к ст. 338 : «Верного сердца, однако, его обольстить не успела» {Жуковский}. Выходит по Жуковскому, что Калипсо не успела его обольстить только потому, что не имела достаточного времени (7 лет!). А по Гомеру - «никогда не склонила».
[25] к ст. 343 и др. : «Сон прилетел, чарователь тревог, успокоитель сладкий» {Жуковский}. У Гомера сон здесь назван — «усыпляющим» и «освобождающим души от забот». Если можно пройти мимо «чарователя тревог», как передано Жуковским, то «успокоитель» с таким ударением вызывает возражения, как и «Придут туда» (221), как и «наши беды» (287), как и «надолго с милой» (353). Следует еще отметить слово с пропуском гласного «при замужстве» (228), вследствие чего получается скопление четырех согласных. «Дверь заповеданной спальни» (229); в последнем случае проявилось стремление Жуковского к семнадцатисложному гекзаметру, тогда как здесь «Дверь заповедной спальни» было бы ближе к подлиннику и с метрической стороны.
[26] к ст. 358 : « … и уплатится весь мой убыток» {Жуковский}. Смысл передан Жуковским правильно, но гомеровский образ исчез: «пока все (мои) скотные дворы не заполнятся».
[27] к ст. 361 : «Ты ж без меня осмотрительна будь, Пенелопа … » - говорит (по Жуковскому) Одиссей; а по Гомеру : «Тебе же, жена, хоть ты и разумна, поручаю (сделать) следующее ».
[28] к ст. 370 и сл. : « — … Восходила В тихом сиянии Эос. Афина их, мглой окруженных, Вывела тайно по улицам людного города в поле». Этот текст Жуковского должен соответствовать двум последним стихам этой песни. В нем, как обычно, имеются украшающие добавки, хотя Жуковский и заявлял, что Гомера украшать не следует. Добавлено «в тихом», «Эос», «тайно»; «по улицам людного города» вместо «из города». |